Муниципальное учреждение культуры
"Нижнеилимская межпоселенческая централизованная библиотечная система"
С Илимом связанные
судьбы
Краеведение
Общие сведения о районе
Географические названия района
Библиография
Указатель "История Земли Илимской"
Историческое краеведение
Литературное краеведение
С Илимом связанные судьбы
П.М.Прокопьева
Н.И.Черных
-
Наши современники new
Девушка с Илима. Документальный очерк.
Пана Прокопьева родилась 23 октября 1919 года в крестьянской семье деревни Березняки Нижнеилимской волости Иркутской губернии.
Учиться Пана начала в Игнатьевской начальной школе, расположенной в центре деревни в одноэтажном деревянном здании с четырьмя классными комнатами. Здесь девочка познакомилась со своей ровесницей – Фаиной. Подружились на всю жизнь.
Закончив четвертый класс, они вместе стали учиться в Нижнеилимской школе в большом селе, что в трех километрах от Игнатьевой. Подруги учились в одном классе, сидели за одной партой. Учась в шестом классе, в один день вступили в комсомол. Еще в школе Пана вела дневник. Однажды записала в нем: «Хочу быть артисткой или физкультурницей, но чувствую, что буду учительницей, или прокурором». Не много не мало…
В очерке мы будем использовать дневник Паны, переданный после ее смерти матери Татьяне Павловне. Пана была бессменным комсоргом школы, заводилой многих интересных дел. К огоньку ее души тянулась молодежь. Магнетизм ее характера, искра большой человеческой души навсегда передались тем, кто вместе с ней учился в школе, общался во время комсомольских мероприятий.После седьмого класса лучшая подруга Фаина уехала поступать в Черемховское педагогическое училище, а Пана продолжала учиться в восьмом классе.
Из дневника Паны Прокопьевой. 1936 год.
«В Первомай мы танцевали. И посмеялись же ребята надо мной, так как я все время чудила. Мне было очень весело! Ох, и танцевали же, просто красота! Потом пели песни, что только не пели. Неохота было уходить из школы. Мальчишки говорят, что я умная. Я знаю, что обо мне хорошее мнение у одноклассников. Но мне какое дело? Я никого не хочу знать. Я хочу учиться, учиться, еще раз учиться. Вечером читала книгу «Записки фабзайца». Очень интересно. Жаль, Михайловского, убитого кулаками. Вот это комсомолец! Я как комсомолка, комсорг стараюсь направить работу нашей организации как можно лучше, а вместе с тем воспитывать ребят. Поэтому мне было безразлично, кто – мальчишка или девчонка. А ведь к каждому нужен особый подход. Видимо я плохой комсорг.
Испытания на носу (за 7-й класс). Проводятся они иначе: очень строго. Если русский не сдашь, то освобождают от других предметов. Я боюсь за свои знания. Наконец-то! Испытания кончились. Я великолепно сдала все предметы: четыре «хор.», а остальные «отлично». И нечего испытаний бояться, кто за год работал хорошо. Я хотела и работала, но недостаточно. В следующий год буду работать лучше, не откладывая задания на «завтра». Поставлю на одном: во что бы то ни стало поступить в институт. Это самая ответственная задача, и я должна ее выполнить. Ну ладно. Семилетку закончила. Был вечер. О-о, никогда не забыть этот единственный вечер. Вот уж и август. Скоро опять учиться. Лето пролетело незаметно! За это время работала три дня на кирпичном заводе, ездила на экскурсию «Нижнеилимск – Байкал». Все же читала книги. Надумала кончить восьмой класс здесь. Все это верно, но знания получить, что в городе, что здесь – все равно. А больше ничего не надо. Я знаю, что мне здесь придется не сладко и материально и психологически, но как говориться: «Терпение и труд – все перетрут». Летом ходили по ягоды. Очень скучно без Фаины. Я уже чуть-чуть не надумала ехать к ней в Черемхово. Была на бюро райкома комсомола. Нужно готовиться к МЮДу. Один вечер провели с Мишей Васильевым – студентом финансово-экономического института. Он рассказывал про учебу, про поездку в Москву и Ленинград на физкультурные соревнования. Спрашивал можно ли мне писать письма. Я ответила, смотря какие. Началась учеба. Нет учителей, нет учебников. Дела неважные. Вчера я расплакалась в школе. Очень мне обидно и скучно без Фаины. У всех подруги, а я стою на перемене, как немая. Провели комсомольское собрание. Выбрали вожатых. Работы дополна, успевай делать. Уже полвторого ночи, а только кончила читать «Как закалялась сталь» Островского. Вот человек, понимаю! Ведь не каждый из нас так сможет мужественно переносить все невзгоды, лишения. Устилали площадку у школы. Работали очень весело. Адам Иванович Завеляев сказал мне, что за хорошую работу могу идти всех раньше домой. Чудак! Если комсомольцы будут плохо работать, так что тогда получится?
Смотрела звуковое кино «Партбилет». Вот люди живут! А как проводили 1-е Мая, а город какой красивый – Москва. Так и улетела бы туда. Сегодня была в райкоме. Говорила с секретарем. Договорились, что у нас политучеба будет опять по прошлогодней программе. По-моему, лучше бы проработать историю партии.
Смотрела пьесу «Крепостные». Смотришь и не веришь, что так могли жить люди. Даже вообразить эту жизнь страшно. Прочитала книгу «Обломов». Обломовщина у нас в каждом есть. Я долго не отвечаю на письма – это тоже «обломовщина». На открытом собрании Норкин из райкома заявил: «Пока будет Прокопьева в школе, будет работать коморган».
Я категорически выступила против этого. При голосовании некоторые ребята не подняли за меня руки, говоря, что пожалели меня из-за болезни. Мне даже совестно становится, что комсомолец должен отказываться от работы, но я нездорова (книги, настроение), не знаю, по-большевистски ли это? Прошел месяц, и меня снова выбрали в комитет. Адам Иванович сказал: «Тебя обязательно нужно избрать, я вижу, ты не можешь без этой работы, ты привыкла к ней, все время с ребятами. Они тебя очень любят». Я сегодня разговаривала с Шуркой. Она даже не читает газет и не знает, что происходил 10 съезд комсомола. Ну, какой из нее будет строитель коммунизма. Нет, не будет такой. Мне не нужны шелковые платья, а лишь бы учиться, работать и строить будущее».
Прожит год. Радости и тревоги постоянно сопровождают Пану. Все свободное время отдает кинофильмам и книгам. Почти нет вечера, чтобы она с подругами не спешила в клуб. Яркая внешность, острый ум все чаще обращают на себя внимание сверстников. И вот в дневнике появляются записи на немецком языке. В них Пана записывает самые сокровенные девичьи тайны. Здесь и о записках, полученных от одноклассников и мечты о большой настоящей любви.
Немало мест в дневнике отведено учителям.
Из воспоминаний Ивана Калиновича Ступина в то время директора Нижнеилимской школы: «Пану я помню хорошо и потому, что это своеобразный яркий человек, а также от того, что хорошо знал ее семью, часто бывал у них. Что меня больше всего поражало в ней, так это целеустремленность, тяга к самоусовершенствованию и постоянное участие во всех школьных событиях. Чего греха таить, порой удивляла ее прямота. И с учителями были стычки, но все они касались комсомольских общественных дел. Среди учителей были комсомольцы и им, порой, доставалось от нашего неуемного комсорга. Нужно сказать, что этой даровитой девочке трудно жилось: семья была большая, а кормилец один – отец. Но никогда от Паны никто не слышал жалоб, всегда она была готова помочь каждому.Я преподавал физику. Помню, были лабораторные занятия. Ребята занимались с приборами, которых раньше в глаза не видели. Подивился, когда Пана быстро освоилась со всеми – сразу стала моим помощником. Мне пришлось учить сотни, а может и тысячи молодых людей, а вот Пана и сейчас стоит перед глазами…»
Из дневника Паны Прокопьевой. 1937 год:
«Получила письмо от Фаины. Она живет хорошо. Сдала нормы ГСО и ПВХО. А мне видно в этой дыре никогда не сдать.
21 января. В этот день в Горках скончался В.И.Ленин. Мы провели классное собрание. Владимир Ильич, когда учился, делал все занятия сразу, хотя они и задавались на месяц. Нам нужно также работать. Спрашивать больше преподавателей, не стесняясь. Мы должны сделать усилие и дать волю своему свободному уму, а не верить в предрассудки людишек. Нужно отвыкать от отвратительного прошлого. Я если что не понимаю, так буквально всем надоедаю, чтобы разъяснили и нужно гореть на работе. Как я была бы рада распределять свое время правильно, но пока не умею. Получается много беготни, а толку мало, меньше чем нужно. Все же за последнее время я стала гораздо лучше. Кататься на коньках научилась. Наконец-то провели бюро. Мне поручили одно маленькое «дельце»: связаться с классами, чтобы лучше направить работу отстающих кружков, освободить тех ребят, которые не успевают от кружковой работы. Одним словом бороться за успеваемость. Как хочешь, а делай. Фаина все хочет заманить меня в педтехникум. А как насчет института?! Вот что меня все время мучает. Получилась целая история с А. Мы с ним разговаривали всю ночь. Он много рассказывал, я о многом его спрашивала. До вчерашнего дня я не представляла себе настоящего поцелуя, я все думала, что это будет противно. Как это прекрасно! Только как я завтра пойду в школу, у меня же запухли губы. Мне будет неудобно его. Дружба – это, если она не извращает мои понятия и мои взгляды на жизнь. Иначе пусть катит к черту. С крыш уже капает, за окнами слышится звонкое и беспрестанное щебетание воробьев, а в далекой синеве неба виднеются пролетающие лебеди. Тротуары сухие. Ребятишки играют в лапту, их смех доносится ко мне в комнату. Мне хочется многого, специальность и пятую и десятую. До чего же наша страна счастливая. Только у нас имеется такая возможность для полного развития совершенствования всех способностей человека. Исполнилось пять лет, как мы живем в Нижнеилимске. А кажется, что это было недавно. Я как сейчас вижу себя, идущую рядом с повозкой. Кругом вода. Сейчас Нижнеилимск не узнаешь. Ходила к родителям Т. Мне пришлось в третий раз серьезно поговорить с ними. Ну и типы! Благодаря мне они все-таки посылают ей деньги. Что у меня за натура, я всегда стараюсь помочь. Т. я не друг, вообще никто, просто тоже комсомолка. Она, наверное, этого бы не сделала. Но я не могу оставаться спокойной, когда человеку нужна помощь. Мальчишки говорят: «Девочка на все 100 процентов». Вот чудаки-то! Вечером с Колей долго беседовали и что он говорит, что любит меня. Я ему ничего не сказала, кроме того, что я тоже о нем неплохого мнения… Страшно, мне уже начинают объясняться в любви. Мне он тоже нравится, даже больше, чем нравится. Что это? Не любовь ли у меня в таком возрасте (18 лет)? Но что это такое? Ведь я хочу видеть его как можно чаще, а если не встречаю, то скучаю и вижу во сне. Но я буду трезва и ни за что не подам виду. Скажу, что я никогда не сумею полюбить и его, ни кого другого. Только не проболтаться ему. Сейчас он уехал в командировку на полмесяца. А у нас скоро испытания, буду больше заниматься.
У нас иначе, чем в 7 классе, в 8 классе мало испытаний. С одной стороны это лучше… Я лично за то, чтобы испытания сдавать по всем предметам: лучше усвоишь материал. Дали мне ликбез в деревне Игнатьевой. Я совершенно не хотела лето работать умственно, но не отвяжешься. Уже занимаюсь – не трудно. Только посещаемость не всегда будет хорошая: самый разгар работы в деревне.
Сегодня в Погодаевой был вечер молодежи. Впервые попробовала вино. Была очень веселой, даже плясала русскую. Было все хорошо, и только одно горькое обстоятельство. А не могу равнодушно вспоминать: Т. ушла вместе с нашим бывшим учителем. Какой позор. Оказывается можно ошибаться в людях, на первый взгляд кажутся серьезными и рассудительными, или все мы по выражению Пушкина, похожи на прародительницу Еву? А я буду осторожнее. Со мной никогда этого не будет, не будь я Панка!
Со мной бывают такие моменты, что я остаюсь безучастной к окружающей обстановке, ничего на меня не действует. Тогда я стараюсь уединяться и ни с кем не разговариваю Обычно забираюсь в сад или крышу и сижу целыми часами, не шевелясь. Это нельзя назвать ленью безделицей, это я в корне отрицаю. Мне кажется, что у меня есть сходство с Лермонтовым в части его характера и натуры. Я все-таки решила ехать учиться. Если я этого не сделаю, буду самый последний человек на свете. Завтра уезжаю, хочу последнюю ночь поспать в избе. Приехала в Иркутск на лодке. Из Оглоблиной ребята написали письмо и отправили его в бутылке вниз по течению реки. Мама сильно плакала, когда провожала. Мне было очень ее жалко. Я все время помню ее уже сморщенное лицо, плачущую на берегу. Я себя во многом обвиняю, что иногда была несправедлива к ней.Когда приехала в Черемхово, сразу же справилась о документах (отправила раньше). Они их получили и приняли меня без испытаний на первый курс, но я не согласилась. Пришлось сдавать по четыре предмета в день. Теперь уже вместе с Фаиной в одной группе. Меня избрали секретарем комсомольской организации. А я-то думала, что хоть здесь отдохну».
Сверстники вспоминают Пану как очень упорную девушку с короткой мальчишеской стрижкой, способной поддержать в трудную минуту и резко отчитать на комсомольском собрании. Такой звездочке предсказывали быстрый карьерный рост по комсомольско-партийной линии. Но судьба распорядилась иначе.
В 1938 году впервые в истории страны троим женщинам присвоили звание Герой Советского Союза. Ими стали летчицы Валентина Гризодубова, Полина Осипенко и Марина Раскова, совершившие первый беспосадочный перелет из Москвы на Дальний Восток на двухмоторном самолете «Родина». Из столицы женщины вылетели 24 сентября. В течение полета было и обледенение самолета, и поломка рации. А над озерами реки Аргунь кончилось горючее. Это случилось 25 сентября. Совершили вынужденную посадку. Разыскали отважных летчиц только 3 октября и вывозили по нехоженой тайге несколько дней. Назад в Москву возвращались железной дорогой, причем на специальном поезде. На каждой станции их приветствовали местные жители, гремели оркестры. Летчицы выступали на митингах. В Черемхово среди встречающих была и Пана Прокопьева. Во время выступления Полины Осипенко девушки устроились у самой вагонной лесенки и слушали летчицу затаив дыхание. В конце выступления она сказала: «Девчата, вступайте в аэроклубы!» домой подруги шли окрыленные. Пана сразу загорелась, увлекла подругу поступать в аэроклуб, который работал в Черемхово. Упорная девушка сначала прыгала с парашютом, а уже через восемь месяцев впервые села за штурвал самолета и совершила свой первый полет.
Окончено педагогическое училище. Фаина по распределению едет в родной район, Пана остается. Устраивается учительницей в 25 черемховскую школу и все свободное время занимается на тренировках в аэроклубе. Сдает зачеты, отрабатывает технику пилотирования. Вскоре молодому педагогу выдают удостоверение летчика-инструктора и направление в школу штурманов в город Херсон.
Такую возможность девушка упускать не стала. По окончании школы Пану отправили в Иошкар-Олу. Она оттуда пишет:
« Здравствуйте, дорогие мои родные папа и мама, Петр, Шура, Валя, Володя. Шлю свой большевитский привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни. Во-первых я должна перед вами извиниться, что долго не отвечала на ваши письма. Постараюсь объяснить. Сейчас я вам пишу не из Херсона, а из Йошкар-Олы, потому что 30 апреля я выехала оттуда. В авиашколе мы закончили учебу досрочно, чем предполагалось, и направили работать в Иошкар-Олу в качестве штурмана в аэроклуб. Я хотела бы поехать к себе в Сибирь, да и к вам, но были места только в Москве и в Иошкар-Оле. В Москву я не поехала, потому что в другом месте нужнее. Здесь мне сразу дали квартиру с одной докторшей вместе. С городом еще не ознакомилась. Откровенно говоря, он мне не нравиться, хотя и считается республиканским, однако, город хуже Иркутска. Ну как-нибудь проживу. Писать очень тороплюсь. Беспрестанные полеты. Сейчас поедем на аэродром. И так изо дня в день. Да, я вам забыла сообщить, как я сдала зачеты в школе. Практику летную и теорию сдала на отлично. Сейчас очень много работы.Пока все. С приветом ваша дочь Пана. Пишите быстрее письма, а то они очень долго идут».
Пана возвращается на прежнее место работы, потом уехала в Иркутск, работать инструктором обкома комсомола. Наступает тревожное время: все ближе война и Пана делает окончательный выбор – летать.
Когда началась война, летчица сразу пошла в военкомат, требуя, чтобы ее отправили на фронт, но ценному кадру нашли другое применение: девушку командируют в Монголию – обучать летчиков для фронта и перевозить гражданские грузы. Пана с этим была решительно не согласна, она пишет просьбу за просьбой – безуспешно.
В начале 1943 года Пана Прокопьева узнала, что есть такой 46-й гвардейский Таманский женский авиационный полк, который сражается на фронте. А она тут, в Сибири, сидит. Молодые горячие девушки великой страны изо всех сил старались доказать, что могут делать все не хуже мужчин – и на самолетах летать и воевать.
Пана пишет письмо Марине Расковой – летчице, создавшей полк. Весной 1943 года Пане пришел вызов и направление на фронт.
У-2, на которых воевал 46-й гвардейский Таманский авиационный полк, тихоходные фанерные самолетики. Вооружение 200-250 килограммов бомб. Ни пулеметов, ни пушек на самолете не было, лишь пистолет у летчика и ракетница у штурмана.
В полку относились к Пане с вниманием и любовью, особенно командир полка Евдокия Яковлевна Рачкевич.
Советские летчицы каждую ночь вылетали к позициям немецко-фашистских войск, сбрасывая на головы врага смертоносный груз. Увидеть в темноте подлетевшие маленькие самолеты было практически невозможно. Полеты были только ночные и недалекие, за ночь экипаж совершал по пять – шесть вылетов. Фашисты прозвали девушек «ночными ведьмами». Они боялись и уважали противника, за каждый сбитый У-2 награждали железным крестом.
Особенно тяжело было летать зимой. Подвешивать бомбы всего 50-100 килограммов каждой приходилось самим. Зачастую на морозе руки примерзали к металлическим стабилизаторам и куски кожи так и оставались на бомбах. Работать в рукавицах-крагах было неловко. Пана часто думала: «Здесь самая низкая температура 20 – 25 градусов, ну день, ну два, а у нас на севере, на родине, в декабре-январе по полмесяца температура бывает 45 градусов и ниже. А в прошлом году аж за пятьдесят ударило. В такой мороз на улицу не выпускали ребятишек, сами взрослые до красна раскаляли «буржуйки» и все равно в избах-пятистенках было прохладно».
Пана никогда не забудет один случай, который произошел с ней двенадцатилетней девочкой, в первый год переехавшей с родителями в Нижнеилимск. Мальчишки из ее класса решили пошутить над ней, новенькой. Притащили откуда-то железный слесарный замок, на котором яркими красками сверкал иней. Старший в классе Сережка К. сказал: «Панка, а слабо тебе лизнуть замок. Смотри, какой красивый». Пана поняла, что отказаться она не сможет. Лизнула и прилипла языком к металлу. Было больно. Держа замок двумя руками побежала домой со слезами на глазах. К счастью отец – местный фельдшер – заставил мать держать замок в руках, пока он не оттает, а после осторожно освободил язык, смазал его медвежьим салом. У Паны после перенесенной беды слипались глаза, хотелось спать. Она заснула сидя на скамейке у печурки. Отец перенес ее в кровать. Ночью у девочки поднялась температура. Она проболела целую неделю, принимала горькие таблетки. Молодой организм справился с недугом. Но урок усвоила на всю жизнь.
Поэтому, когда подвешивали авиабомбы, Пана сначала тщательно досуха вытирала пальцы и ладони, только потом бралась за металл. Девушка она была крепкая, сильная, успевала свою работу сделать, помогала подругам.
Когда же девушки узнали, что Пана в армии с 1942 года, что она учила в Монголии летать мужчин, уважение к ней очень сильно возросло.
Старший техник эскадрильи по вооружению Лидия Гогина, видя, что от боли у некоторых девчат капают слезы, спокойно говорила: «Ничего, девчата, немцам от наших подарков только хуже будет!»
Зимой летчицы получали теплое обмундирование: меховые высокие унты, куртки, утепленные на меху, теплые штурманские шлемы и добротные краги. Самолет фанерный, холодный, обдуваемый со всех сторон. Двухместный. Особенно трудно было штурману. Переговорных устройств не было, приходилось во время полета кричать пилоту о маршруте. Справлялись. Привыкали друг к другу. После несколько совместных полетов понимали друг друга с полуслова или по жестам пальцев рук.
Лето 1943 года стало для летчиц 46-го гвардейского полка одним из самых трудных. Особенно на 1 августа 1943 года. Было сбито очень много наших самолетов из эскадрильи. И это не случайно.
На задания вылетали группами: одни отвлекали зенитчиков врага, другие по выпущенным снарядам бомбили неприятеля. Даже бомбардировщикам «большой» авиации приходилось работать гораздо свободнее. Девчата выступали как бы разведчиками для летчиков мужчин. За это «сильный пол» им был очень благодарен.
После победы под Сталинградом фронт покатился на запад к Дону, но на Северном Кавказе фашисты создали хорошо укрепленную линию обороны: от Черного моря до Азовского. Летчики называли эту полосу «голубой линией» от множества прожекторов и зенитных установок, артиллерийских орудий. Много погибло наших пилотов. Было очень жаль своих подруг, погибших в небе и на земле в падающих машинах.
Домой же Пана писала спокойные письма, сообщала о своих боевых делах, подругах, интересовалась жизнью семьи. Фронтовые треугольники приходили редко – не было времени этим заниматься, но все же приходили.
Последнее пришло, аж, 24 марта 1944 года.
« Здравствуйте, мои дорогие: мамочка, Шура, Валя, Витя.
Шлю свой фронтовой привет и лучшие пожелания в вашей жизни, здоровья. Спешу ответить на письмо от 13. 2. 44 г. Вы очень обижаетесь на меня, что от меня нет писем. Это незаслуженная обида, т.к. пишу самое меньшее 3 – 4 письма в месяц. Правда, когда лежала в госпитале, то за два месяца написала только два письма. А вот от вас за полгода получила только четыре письма. Это так мало. Это меня всегда страшит и беспокоит. Я думаю, что вы болеете или куда-нибудь выехали.
Находясь здесь, далеко от вас, с нетерпением ждешь письма. Пишите чаще. Я очень прошу. Как здоровье, жизнь?Я живу по-прежнему. Воюю с фрицами. С Петром переписываюсь. А от папы не получаю письма с августа. По присланному вами адресу он не отвечает. Может адрес не верный или мои письма не доходят.
Пока все… Мой адрес тот же. Пожалуйста, пишите.
Привет родным и знакомым.
С приветом Пана. 24.3.44 г.»
После нескольких неудачных полетов на линию фронта, штурман полка Женя Руднева несколько раз летала с Паной на разведку: хотела сама убедиться в плотности зенитной защиты неприятеля.
Когда я смотрел кинокадры «В бой идут одни старики» Быкова, меня не покидало ощущение, что изображенный в фильме прилет в эскадрилью истребителей У-2 с двумя девушками – это Женя Руднева и Пана Прокопьева. Ведь судьба их очень похожа: бой под Керчью, штурман орденоносец, особенно пилот в исполнении Евгении Симоновой. Они так же, как и наши девушки погибли под Керчью. Правда, в фильме девушки похоронены, поставлены маленькие памятники, в действительности было по-другому.
В ночь с 8 на 9 апреля 1944 года Пана и Женя вылетели бомбить стратегический объект в поселке Булганак под Керчью. Отбомбившись, они возвращались домой, но попали под лучи прожекторов. Ударили зенитки врага, самолет загорелся и стал падать. Летевшие следом другие экипажи увидели, как из горящего самолета полетели снопом ракеты – или это взорвался бензобак, или девушки прощались со своими подругами по эскадрильи.
Спустя два дня Керчь была освобождена нашими войсками.
Почти в самом центре города был найден обгоревший самолет с останками летчика внутри. Никто не мог предположить, что это девушка-летчица: из одежды остались только обгоревшие брюки и грубые мужские сапоги. Это и была наша землячка Пана Прокопьева. Останки захоронили в братской могиле на военно-городском кладбище. Другую летчицу выбросило из самолета на 10 – 15 метров. Она тоже вся обгорела. Ее похоронили в парке имени Ленина. Через три месяца командир полка писала матери Паны: «Ваша дочь погибла за Родину. Хоронить нам ее не пришлось. Они сгорели вместе с Женей Рудневой, и ветер развеял их тела». Пана и Женя числились пропавшими без вести. После войны Евдокия Рачкевич искала их двадцать лет. Только в 1966 году удалось выяснить – самолет девушек был сбит под Керчью. Пана сгорела в машине, а Женю отбросило на несколько метров. Жители города по большим мужским сапогам решили, что это был мужчина, и девушку захоронили как неизвестного солдата в братской могиле, а Женю в парке имени Ленина.
P.S. Я не знаю, имела ли правительственные награды Пана Прокопьева, но за год полетов она, безусловно, их заслужила. Если таковых нет, то Железногорскому краеведческому музею, думается, необходимо выйти с таким предложением в правительство России. Герои не должны быть забыты поколениями.
|
1971 год. Село Нижнеилимск. Средняя школа . |
Березняки. |
|
|
1974 год. Март. Фото Кузоры В.Н. |
 1974г. Март. Игнатьева. Школа. |
|
Прокопьева Пана с друзьями. Женя Руднева, летчица. Прокопьева Прасковья Михайловна слева |
||
Александр Черемных
( Газ. Приилимья от 10 апреля 2008 г.)
