"Я РОДОМ С ИЛИМА..."

На ее обложке - портрет человека с мудрым и задумчивым лицом, которому есть что вспомнить и о чем рассказать. Эта книга - не беллетристика, не роман или повесть. Это - живая жизнь.
Народный артист СССР Кирилл Юрьевич Лавров, написавший предисловие к ней, которое он назвал "предисловием друга", пишет: "Я нисколько не удивился, узнав, что Зарубин написал книгу о своей жизни, человек творческий может написать.С ожиданием чего-то нового и в авторе, и в событиях, известных мне и неведомых, открываю я это произведение. И желаю читателям раздумий, поучительного и содержательного знакомства не с придуманной биографией виртуального героя, а с настоящей жизнью нашего современника". Автор посвятил книгу своим внукам, передавая им, как эстафету, все самое ценное, что он увидел, испытал, пережил более чем за полвека.

СОБЫТИЕ В ИСТОРИИ МЕМУАРНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

С волнением читала и перечитывала я страницы, узнавая о том, как состоялся человек такой большой души, всегда готовый прийти на помощь людям в трудную минуту. И, поверьте, это не стандартные слова, которые принято говорить на юбилеях. Я знаю это по собственному опыту, как знают сотни и тысячи людей, которым Михаил Константинович помог советом или делом.
"Я родом с Илима..." - книга с большой буквы. Это - событие в истории мемуарной литературы. Необычное по своей искренности, открытости. Она - как учебник жизни, по-настоящему достойной. Читая ее, невольно ловишь себя на мысли, что есть какая-то параллель между нашим веком и восемнадцатым, в котором тоже жил Михаил, тоже родом из северной глубинки, только не таежной, а Архангельской...
Простому человеку страшно любопытно узнавать про всех выдающихся и замечательных людей. Что такого они придумали, создали, построили, переделали? В чем секрет их успеха, власти над умами? Почему вон тот смог, а я нет - ведь я тоже хотела бы так. Может, он, в отличие от меня, не знает тревог и сомнений? Или никогда не плачет? Или способен к ясновидению?
Ответы на свои вопросы я нашла в книге Михаила Зарубина. Но нельзя своими словами пересказать то, что не пережито лично. Лучше, чем сам автор, никто о его жизни не расскажет: "Наверное, важно, что начало пути связано с ощущением раздолья, которое, в свою очередь, привносило или воспитывало какое-то естественное, чуть ли не природное, чувство свободы. Это своего рода заряд, который, как думаю, получает каждый сибиряк..."

ТУРИСТ СССР

А раздолье - это сибирские просторы, где стояла деревня Погадаево. Там прошло детство маленького Миши. Там он впервые переступил порог школы: "Я не просто хотел учиться - мне нравилось хорошо учиться. В школу ходил с радостью, оценки получал самые высокие. Никто меня особенно не заставлял и не ругал. Была какая-то внутренняя и вряд ли осознанная установка - я просто не мог не получать хороших отметок. Когда мать приходила на классные родительские собрания, обо мне всегда говорили в превосходной степени. Когда она возвращалась, я всегда встречал ее вопросом: "Мам, ну как там?" "Ты у меня молодец", - отвечала она, и лучшего стимула мне было не надо".
В селе к физическому труду мальчишки приучаются рано: "Работать я начал лет с девяти или десяти. Начиналась она летом, когда приходила пора сенокоса. В каждую бригаду отправлявшуюся в тайгу, брали одного-двух пацанов. Я любил сенокос, хотя сам в процессе участвовал редко. Не потому, что не умел, просто для этой работы хватало взрослых. Нам же предназначалось другое занятие - возиться с лошадьми".
И, надо думать, трудился Миша хорошо, если именно за работу его наградили поездкой в пионерский лагерь "Артек". Много волнений пережил он тогда - шутка ли, впервые самостоятельно уехать в такую даль. Деньги на дорогу выделило правление колхоза - в семье их не было.
Светом и теплом встретил юного сибиряка знаменитый лагерь на берегу Черного моря. "Меня определили в 3-й отряд, который имел свой профиль - туризм, - вспоминает Михаил Зарубин. - С этим отрядом (а я был физоргом группы) поднимались на разные окрестные горы. В итоге мне присвоили звание и выдали значок "Турист СССР".
Там Миша впервые стал играть в оркестре на громадном басбейне. Незабываемые воспоминания остались у него от лагеря, от атмосферы дружбы, веселья, озорства, которые царили тогда в "Артеке". Однако жизнь распорядилась так, что радостные впечатления скоро сменились тяжелыми: к мальчику пришла огромная беда - он остался круглым сиротой, отец умер еще в его младенчестве, мать он потерял подростком. Из родной деревни пришлось уехать к старшему брату. Так начались для Михаила Зарубина его жизненные "университеты". Он переезжает в Иркутск и поступает в строительный техникум транспортного строительства по специальности "строительство и изыскание железных дорог".

ТРЕБУЕТСЯ НАЧАЛЬНИК УЧАСТКА...

"Если говорить о моих первых объектах, то я практически сразу после техникума пришел на строительство Академгородка, - пишет в своей книге Зарубин. - Полное его название - Академгородок Восточно-Сибирского филиала Сибирского отделения Академии наук СССР. Начинал прорабом, потом был начальником участка. То есть уже в те годы у меня были самостоятельные объекты. Один из них - Биологический институт. Это комплекс исследовательских лабораторий - отдельных зданий с поддерживающей инфраструктурой. Например, станция искусственного климата. Аналогов подобных станций в то время не было. Есть ли такие сейчас, утверждать не берусь.
Вся эта стройка занимала ни много ни мало около 20 гектаров! При этом я, как начальник участка, отвечал не только за работу своих бригад и мастеров, за всех строителей других организаций, работавших на субподряде. Тогда все это представлялось делом обычным, даже заурядным. Это потом вдруг обнаружилось, что я был, оказывается, строителем первого отечественного фитотрона (помещение для выращивания растений в искусственно регулируемых условиях. - Прим. ред.) и что вообще ничего подобного иркутскому Академгородку, в котором и мой труд, не построено".
Есть люди, быстро достигающие своего "потолка", - займут какое-то место и больше никуда не стремятся. Останавливаться на достигнутом было не в характере Михаила Зарубина: "Хотелось романтики, душа требовала чего-то необычайного, чему и слова не сразу подберешь, а можно передать только вздохом. А тут в столичной "Строительной газете" я обратил внимание на раздел объявлений и узнал о вакансиях. Одна из них была в Ленинградской области - строительной организации из неведомого мне Приозерского района требовался начальник участка".
В ответ на письмо пришел благоприятный ответ. Но хорошо проявивших себя молодых специалистов - Михаила Константиновича и его жену Нину Андреевну, известных и уважаемых в Иркутске, не хотели отпускать с прежнего места работы. Сулили и повышение по службе, и улучшение жилищных условий, словом, посулов и предложений было много: "Хорошо это или нет, только я не слушал предостережений и посулов. Желание двигаться к новому засело во мне настолько глубоко, что казалось, пригрози всеми кулаками, прошел бы и через них. Продолжая эту виргилиевскую поэтическую линию, надо сказать, что ад или не ад, но то, что пришлось пройти на новом месте, точно не рай".
И вскоре Михаил Зарубин стал начальником участка в Сосново. "Сказать, когда пригодились мне сосновские уроки работы на пределе человеческих возможностей - через пять лет или через десять и при каких точно обстоятельствах, - трудно. Может быть, когда меня самого избрали управляющим трестом? Или позднее, когда плановая экономика рухнула, а рынок еще не пришел, когда на наших глазах гибли солидные строительные организации и мы боролись за наш 47-й трест?"

ДАЕШЬ ТРАКТОР "КИРОВЕЦ"!

Уверенность в своих силах приходила с каждым новым жизненным этапом. Таким этапом стала должность главного инженера управления, входящего в состав треста № 42 Главзапстроя, одного из крупнейших в Ленинграде. Все квартиры, которые получили ленинградцы до начала 1990 годов, построены трестами Главленинградстроя. А все строительство на Северо-Западе - жилое, а большие промышленные объекты - это все тоже Главзапстрой.
"За четыре года, работая главным инженером в Выборге, я изучил район, лучше освоил дело, прибавил как организатор. Мои планы, если говорить о крупной перспективе, были связаны с тем, что жить мне в Выборге нравилось и работа была по душе. Словом, оставался в этом городе и дальше, когда однажды утром не позвали бы к телефону".
Управляющий трестом № 47 предложил новую должность - начальника строительного управления № 338 47-го треста "Кировстроя".
"Помню с точностью до дня и сейчас, и буду, видимо, помнить всегда, как я впервые вошел через проходную на территорию Кировского завода. Наш трест создавался с одной целью: коренным образом реконструировать Кировский завод, чтобы дать новые, а главное, современные производственные мощности для отечественной оборонной промышленности. А заодно дать и сельскому хозяйству трактор с названием "Кировец". И хотя объединение "Кировский завод" считалось одним из самых известных в стране и задачи перед управлением стояли самые серьезные, условий для нормальной работы строителей, можно сказать, почти и не было".
"Если отталкиваться от собственного прошлого, то можно сказать, что увиденное мной на начальном этапе в СУ № 338 показалось знакомым, или, выражаясь литературным штилем, до боли знакомым. Речь о Соснове, моей первой встрече с объектами. Шло какое-то фантасмагорическое повторение сюжетов, если так можно говорить о поворотах судьбы".
И все-таки строители сумели выполнить, казалось, непосильную задачу - шагнули из конца XIX века в век XX, превратив Путиловский завод в объединение "Кировский завод". А Михаил Константинович Зарубин через пять с половиной лет был назначен главным инженером треста № 47. За плечами остались выполненные задачи, требовавшие сложных и невероятно сложных решений, - из цехов путиловской постройки сделать современное, с замкнутым конвейерным циклом производство, но при одном безапелляционном условии - без остановки этого цеха и без нарушения его связей с другими: "От нового назначения возгордиться, я - уверен, не возгордился, но приятно, что моя работа, оказывается, оказалась замечена. Я считал и теперь считаю, что это важная ступень в моей жизни".

"УЙДЕШЬ С ВОЛЧЬИМ БИЛЕТОМ..."

"Управляющим треста стал в самый разгар горбачевской перестройки... когда родные партия и правительство бросили клич - начальство должно не назначаться, а выбираться народом".
Выборы прошли, и строители выбрали Михаила Зарубина: "Каких-то собственных мыслей относительно выборов не было - ни хороших, ни плохих. Тем более никого не собирался подсиживать - у меня в жизни подобного сюжета, как ни ищи, не найти".
Руководству Главзапстроя это весьма не понравилось - коллективу треста было предложено провести повторные выборы. Они прошли с прежним результатом: "Но даже после второй победы в главке никак не хотели поверить, что получилось не так, как хотелось им. Подписывая приказ о назначении управляющим, начальник главка прямо сказал: "Ну что ж, это не надолго. Учти, ты уйдешь с этой должности, причину ухода мы найдем, но тогда уже уйдешь не просто так, а с волчьим билетом. Работы тебе ни в городе, ни в области не будет!"
Тогда была волна разнообразных выборов. В самый канун партийного съезда появилось решение, что делегаты будут напрямую выбираться в партийных округах: "Когда в парткоме треста получили эту новую директиву, мне предложили: "Давай попробуем". Было ли это нам нужно из каких-то стратегических соображений? Сомневаюсь. Было ли интересно? Тут могу точно сказать: "Да, как интересно бывает всякое новое и неожиданное". И еще был азарт. Какой-то неуемный и вряд ли поддающийся формулировке - просто азарт молодых (ну пусть относительно молодых) и энергичных людей".
На этом последнем партийном съезде Михаилу Константиновичу довелось встретиться и пообщаться с выдающимися государственными деятелями того времени. Менялось все. И уже никого не удивляло, что строители получили возможность обучаться по менеджерской программе в Англии, в Манчестерском университете. Там Михаил Константинович увидел на практике, что происходит, когда заказчик и подрядчик - в одном лице думает о маркетинге, о том, как вернуть деньги, да еще с прибылью. И задумался: "А не будет это именно тем, чего в этот момент нам всем недостает?"
"Вот эта мысль и превратилась в первую стройку нашего треста уже как застройщика жилья. Мы вышли на рынок с первым (не боюсь повторения этого слова) жилым домом на 144 квартиры, став сами себе и заказчиком, и инвестором, и подрядчиком. Не самый великий в городе проект и не самое серьезное достижение треста. Но за этим проектом стоял вопрос: быть тресту или не быть, и построенный дом пусть не на все сто процентов решил вопрос, но стал доминантой в успешном его решении".

ВЫСОКИЕ КАБИНЕТЫ ПРИХОДИТСЯ БРАТЬ ШТУРМОМ

Годы шли. Одни проблемы решались - и сразу выдвигались другие. О них говорилось на съезде российских строителей. Михаил Зарубин был его делегатом. И впечатления у него остались не самые радостные: "Ощущение такое, что вся страна одной ногой застряла в плановом СССР, а другой уже широко шагнула в рынок. На этот счет на том же съезде шутили: широко шагаем, так недолго и штаны порвать. Трудно не согласиться. Голоса Союза строителей, как представителя интересов строительного сообщества, не слышно.
"Наверное, у каждого из нас на этот счет есть свой ответ, свое мнение. Лично мое - не самое жесткое, но далеко не лестное. Во главе нашего союза - бывшие министры, бывшие начальники главков. Многим - далеко за семьдесят. Функционерская деятельность в союзе позволяет сохранять им прежний ритм жизни или видимость прежнего распорядка. Это кабинеты, телефоны, запись на прием. Они входят в коллегию Госстроя - пусть ничего уже не решают, но внешне все, как до ухода на пенсию. То есть все эти должности в союзе как будто специально для них были придуманы. Будут они нарушать свой комфорт чужими проблемами?
А проблемы остаются и по сей день. Почему-то все чаще последнее время вспоминается моя итальянская командировка в ее откровенной перекличке с сегодняшним днем и новыми делами. Сегодня есть не только прагматика и трезвый расчет, но уже и опыт его приложения. Есть и печальный опыт иностранных благодеяний. Многому ли они научили?
Мы почему-то всегда - в эстафете от петровского Санкт-Петербурга к Ленинграду и далее к Санкт-Петербургу - любим иностранцев. С каким бы предложением и с какой бы авантюрой иностранец ни появлялся в городе, его всегда радостно встречают и восхищаются каждым его словом. А как иначе - он же инвестор. И при этом мы как-то на минуточку забываем, что в строительстве есть другой инвестор, и не временный, а постоянный - это сами горожане, группирующиеся вокруг строительных компаний.
Мы, питерские строители, работаем в своем городе. Участвуем по мере сил в его социальном и экономическом развитии. И наши строительные фирмы - что весьма немаловажно! - платят налоги и с зарплаты, и с выполненных работ, и всего другого прочего, пополняя городской бюджет еще десятками и десятками миллионов рублей. Но мы не можем запросто и без хлопот сказать городу: "Мы инвесторы, вот наши деньги, возьмите". Нет, каждая процедура передачи этих денег сопряжена с трудностями, каждый наш шаг наталкивается на препятствия. Почему? Только потому, что мы не немцы, не французы, не американцы? Или у нас другие, хотя цветом они действительно отличаются, деньги?
Мне могут сказать: Зарубин, ты же не простой строитель, а заслуженный, почетный академик РАН, член-корреспондент Международной академии инвестиций и экономики строительства, за тобой дипломы "Общественного признания", звание "Человек года", отчего же ты не можешь поправить ситуацию?
Чтобы менять ситуацию в городе, ее надо обсудить. Я не могу пожаловаться, что со мной не разговаривают в самых высоких, имеющих отношение к строительству кабинетах. Но каждый раз этот кабинет приходится брать штурмом, прорываясь через тела всех тех чиновников, которые со времен помощников Абалкина мало изменились (а если изменились, то в более худшую сторону).
И мне представляется, и не только мне, что если кто-то из нас пришел в администрацию, то его привели действительно серьезные причины и у него есть что сказать строительным начальникам городского уровня. Значит, есть смысл послушать, что думает и что скажет руководитель строительной фирмы и заслуженный строитель России".

ЕСТЬ ВЕЩИ, КОТОРЫЕ НЕЗЫБЛЕМЫ

Строитель, давно доказавший своими делами, что имеет самое большое право быть понятым.
И снова сошлюсь на слова Кирилла Юрьевича Лаврова: "Несколько лет назад возникла проблема - надо было подумать о том, кто придет на смену нынешним мастерам БДТ. При этом обучение будущих актеров нам представляется целесообразным только под крышей нашего театра, где сам воздух уже насыщен традициями и легендами, сами стены воспитывают. А это значит - необходима своя, при театре, студия".
И Зарубин взялся выстроить учебный корпус, да еще реконструировать общежитие. Но где его разместить, где взять территорию под этот корпус? Театральным службам и без того не вздохнуть. И тогда был сделан такой изобретательный проект, что в тесном пространстве между самим БДТ и общежитием вписалось здание со всем необходимым для учебного процесса и с гримерными, которым позавидует нынешняя труппа БДТ. Сомнений же в том, что все это получится и Зарубин сдержит слово, ни у кого в театре не было. Михаил Константинович - абсолютно обязательный человек".
"У Зарубина, с какой стороны ни посмотри - дети, внуки, дом, работа, - все надежное, все настоящее. Жена - Нина Андреевна - одна любовь на всю жизнь". Сам Михаил Константинович так говорит о своей жизненной позиции: "В жизни есть ряд каких-то основополагающих вещей, которые для человека, для меня по крайней мере, незыблемы. Это как стержень: измени его - и человек уже станет другим или его не станет вовсе. Для меня такой стержень - семья. Никого не обидит, не сомневаюсь, и то, что самый ценный мой читатель - мои дети и внуки".
Книга "Я родом с Илима..." - ценнейший подарок, который Михаил Константинович Зарубин сделал не только своим близким, но и всем, кто будет читать ее страницы. У этого замечательного произведения, я уверена, добрая и долгая судьба.

подготовлено по материалам "Невское время" (http://www.nvspb.ru/stories/ya_rodom__s_ilima)                                                                                                     // Людмила АЛЕКСАНДРОВА